Задорнизмы
***
Умная жена - это счастье!
Но!... Горе иметь такое счастье!
***
Наш народ не ворует - он возмещает убытки, нанесённые ему государством!
***
Три кита русской психологии:
авось, небось и на-кася, выкуси!
***
Со своим самоваром путешествует только чайник!
***
Наши врачи - самые точные диагносты в мире: от чего больных
лечат, от того те и умирают.
***
Хороших людей больше, но плохие лучше объединяются.
***
Утверждение, что все мужчины дураки, неверно: есть и
холостяки.
Подслушки и подглядки
***
Разговор двух интеллигентов 90-х годов:
- Поехали в воскресенье на рыбалку?
- Я завязал, не пью.
- Тогда давай в баню сходим...
- Я и с женщинами завязал.
- Ну хорошо, может, в теннис пойдём играть?
- Нет. Политика мне осточертела.
***
Если вы хотите всегда быть в хорошем настроении - научитесь
радоваться мелочам, скажем, зарплате. Мелочь, а приятно.
***
В городской больнице ввели новую традицию. Выписываясь,
больные оставляют деньги в кабинете врача. Согласно примете это является залогом
того, что они сюда не вернутся.
***
Перед Новым годом в ларьке название подарочного набора:
"Дед Мороз с шоколадными яйцами".
***
В кассе "Аэрофлота". Кассир:
- Вы каким классом хотите лететь, "бизнес" или "эконом"?
- А каким быстрее?
***
На двери частного дома:
"Отключена горячая вода в связи с насквозь прогнившей системой".
М.Задорнов
|
Назад, за родину!
Наконец-то!
Все вздохнули с облегчением.
Пройдя путь эволюционного развития по спирали вниз, мы вернулись туда, откуда
вышли.
Правда, уже без денег, без лучших мозгов и мускулов.
Как проигравший в казино возвращается домой.
Мы вернулись домой, мама!
Домой! Домой!
Ну, слава богу, дети! С новым счастьем!
Я и так никогда не терял оптимизма, а последние события меня просто окрылили.
Я же говорил: или я буду жить хорошо, или мои произведения станут бессмертными.
И жизнь опять повернулась в сторону произведений.
А они мне кричали:
- Всё, у вас кризис, вы в метро три года не были! О чём вы писать теперь будете?
Все теперь об этом Теперь вообще права человека, теперь свобода личности выше
государств. А вы зажрались, три года в метро не были.
Критика сверкала: вечно пьяный, жрущий, толстомордый, всё время с бокалом.
А я всегда с бокалом, потому что понимал - ненадолго.
Все по словам. А я по лицам.
Я слов не знаю, я лица понимаю.
Подошёл ко мне авторемонтник и говорит:
- Я вам радиатор заменил.
А я на лицо его глянул.
- Нет, - говорю, - не заменил.
- То есть, - говорит, - запаял.
- Нет, - говорю, - не запаял.
- Сейчас посмотрю. - И пошёл смотреть...
Когда все стали кричать "свобода!", и я вместе со всеми, пошёл смотреть по
лицам.
Нормально всё.
Наши люди.
Они на свободу не потянут. Они нарушать любят.
Ты ему запрети, чтоб он нарушал.
Это он понимает.
- Это кто сделал?
- Где?
- Вот.
- Что сделал?
- Что сделал я вижу. А кто это сделал?
- А что, здесь запрещено?
- Запрещено.
- Не я.
Наша свобода - это то, что мы делаем, когда никто не видит.
Стены лифтов, туалеты вокзалов, капоты чужих машин.
Это и есть наша свобода. Нам руки впереди мешают.
Руки сзади - другое дело.
И команды не впереди, а сзади. Т.е. не зовут, а посылают.
Это совсем другое дело. Можно глаза закрыть и подчиниться: "Левое плечо вперёд!
Марш! Стоп! Отдыхать! Подъём! Становись..."
Так что народ сейчас правильно требует порядка.
Это у нас в крови - обязательность, пунктуальность и эта... честность,
порядочность и чистота.
Мы жили среди порядка 70 лет и не можем отвыкнуть.
В общем, наша свобода - бардак.
Наша мечта - порядок в бардаке.
Разница небольшая, но некоторые её не чувствуют. Они нам и сообщают: вот сейчас
демократия, а вот сейчас диктатура. То, что при демократии печатается, при
диктатуре говорится. При диктатуре все боятся вопроса, при демократии - ответа.
При диктатуре больше балета и анекдотов, при демократии - поездок и ограблений.
Крупного животного страха - одинаково.
При диктатуре могут прибить сверху, при демократии - снизу.
При полном порядке - со всех сторон.
Сказать, что милиция при диктатуре защищает, будет некоторым преувеличением. Она
нас охраняет. Особенно в местах заключения.
Это было и есть.
А на улице, в воздушной и водной среде - это дело самих покойников, поэтому
количество погибших в войнах у нас равно количеству погибших в мирное время.
В общем наша свобода хотя и отличается от диктатуры, но не так резко, чтоб в
этом мог разобраться необразованный человек, допустим, прокурор или военный.
Многих волнует судьба сатирика, который процветает в оранжерейных условиях
диктатуры пролетариата и гибнет в невыносимых условиях расцвета свободы.
Но это всё якобы. Просто в условиях подполья он ярче виден и чётче слышен.
И у него самого ясные ориентиры.
Он сидит на цепи и лает на проходящий поезд, т.е. предмет, лай, цепь и
коэффициент полезного действия ясны каждому.
В условиях свободы сатирик без цепи, хотя в ошейнике.
Где он в данный момент - неизвестно.
Его лай слышен то в войсках, то под забором самого Кремля, а чаще он
сосредоточенно ищет блох с огромной тоской по ужину.
И дурак понимает, что в сидении на цепи больше духовности и проникновения в свой
внутренний мир.
Ибо бег за цепь можно проделать только в своём воображении, что всегда интересно
читателям.
Конечно, писателю не мешало бы отсидеть в тюрьме для высокого качества
литературы, покидающей его организм.
Но, честно говоря, не хочется.
И так идёшь на многое: путаница с семьями, свидания с детьми...
Так что тюрьма - это будет чересчур.
Но что сегодня радует - предчувствие нового подполья.
Кончились волнения, беготня, митинги, выборы, дебаты, снова на кухне, снова
намёки, снова главное управление культуры и повышенные обязательства.
Снова тебе кричат: "Вы своими произведениями унижаете совьетского человека", а
ты кричишь: "А вы своей "Газелью" его просто калечите". Красота!
Но тот, кто нас снова загоняет в подполье, не подозревает, с какими
профессионалами имеет дело. Сказанное оттуда, по всем законам акустики, в десять
раз сильнее и громче, и, главное, запоминается наизусть.
А вечный лозунг руководства: "Работать завтра лучше, чем сегодня" - в подполье
толкуют однозначно: сегодня работать смысла не имеет.
М.Жванецкий |
